|
Blue Castle Lucy Montgomery
| |
| Лаванда | Дата: Четверг, 09.05.2013, 12:14 | Сообщение # 1 |
 Молчун
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| Уважаемые коллеги,
Надеюсь, что вы ознакомитесь с переводом и поделитесь своим мнением. Большое спасибо заранее! Выкладывать все переведенные главы не буду. Только одну или две. Пока только одна глава, чтобы не слишком утомлять. Это канадская классика.
CHAPTER III
Breakfast was always the same. Oatmeal porridge, which Valancy loathed, toast and tea, and one teaspoonful of marmalade. Mrs. Frederick thought two teaspoonfuls extravagant--but that did not matter to Valancy, who hated marmalade, too. The chilly, gloomy little dining-room was chillier and gloomier than usual; the rain streamed down outside the window; departed Stirlings, in atrocious, gilt frames, wider than the pictures, glowered down from the walls. And yet Cousin Stickles wished Valancy many happy returns of the day!
"Sit up straight, Doss," was all her mother said.
Valancy sat up straight. She talked to her mother and Cousin Stickles of the things they always talked of. She never wondered what would happen if she tried to talk of something else. She knew. Therefore she never did it.
Mrs. Frederick was offended with Providence for sending a rainy day when she wanted to go to a picnic, so she ate her breakfast in a sulky silence for which Valancy was rather grateful. But Christine Stickles whined endlessly on as usual, complaining about everything--the weather, the leak in the pantry, the price of oatmeal and butter--Valancy felt at once she had buttered her toast too lavishly--the epidemic of mumps in Deerwood.
"Doss will be sure to ketch them," she foreboded.
"Doss must not go where she is likely to catch mumps," said Mrs. Frederick shortly.
Valancy had never had mumps--or whooping cough--or chicken-pox--or measles--or anything she should have had--nothing but horrible colds every winter. Doss' winter colds were a sort of tradition in the family. Nothing, it seemed, could prevent her from catching them. Mrs. Frederick and Cousin Stickles did their heroic best. One winter they kept Valancy housed up from November to May, in the warm sitting-room. She was not even allowed to go to church. And Valancy took cold after cold and ended up with bronchitis in June.
"None of my family were ever like that," said Mrs. Frederick, implying that it must be a Stirling tendency.
"The Stirling's seldom take cold," said Cousin Stickles resentfully. She had been a Stirling.
"I think," said Mrs. Frederick, "that if a person makes up her mind not to have colds she will not have colds."
So that was the trouble. It was all Valancy's own fault.
But on this particular morning Valancy's unbearable grievance was that she was called Doss. She had endured it for twenty-nine years, and all at once she felt she could not endure it any longer. Her full name was Valancy Jane. Valancy Jane was rather terrible, but she liked Valancy, with its odd, out-land tang. It was always a wonder to Valancy that the Stirlings had allowed her to be so christened. She had been told that her maternal grandfather, old Amos Wansbarra, had chosen the name for her. Her father had tacked on the Jane by way of civilising it, and the whole connection got out of the difficulty by nicknaming her Doss. She never got Valancy from any one but outsiders.
"Mother," she said timidly, "would you mind calling me Valancy after this? Doss seems so--so--I don't like it."
Mrs. Frederick looked at her daughter in astonishment. She wore glasses with enormously strong lenses that gave her eyes a peculiarly disagreeable appearance.
"What is the matter with Doss?"
"It--seems so childish," faltered Valancy.
"Oh!" Mrs. Frederick had been a Wansbarra and the Wansbarra smile was not an asset. "I see. Well, it should suit you then. You are childish enough in all conscience, my dear child."
"I am twenty-nine," said the dear child desperately.
"I wouldn't proclaim it from the house-tops if I were you, dear," said Mrs. Frederick. "Twenty-nine! I had been married nine years when I was twenty-nine."
"I was married at seventeen," said Cousin Stickles proudly.
Valancy looked at them furtively. Mrs. Frederick, except for those terrible glasses and the hooked nose that made her look, more like a parrot than a parrot itself could look, was not ill-looking. At twenty she might have been quite pretty. But Cousin Stickles! And yet Christine Stickles had once been desirable in some man's eyes. Valancy felt that Cousin Stickles, with her broad, flat, wrinkled face, a mole right on the end of her dumpy nose, bristling hairs on her chin, wrinkled yellow neck, pale, protruding eyes, and thin, puckered mouth, had yet this advantage over her--this right to look down on her. And even yet Cousin Stickles was necessary to Mrs. Frederick. Valancy wondered pitifully what it would be like to be wanted by some one--needed by some one. No one in the whole world needed her, or would miss anything from life if she dropped suddenly out of it. She was a disappointment to her mother. No one loved her. She had never so much as had a girl friend.
"I haven't even a gift for friendship," she had once admitted to herself pitifully.
"Doss, you haven't eaten your crusts," said Mrs. Frederick rebukingly.
It rained all the forenoon without cessation. Valancy pieced a quilt. Valancy hated piecing quilts. And there was no need of it. The house was full of quilts. There were three big chests, packed with quilts, in the attic. Mrs. Frederick had begun storing away quilts when Valancy was seventeen and she kept on storing them, though it did not seem likely that Valancy would ever need them. But Valancy must be at work and fancy work materials were too expensive. Idleness was a cardinal sin in the Stirling household. When Valancy had been a child she had been made to write down every night, in a small, hated, black notebook, all the minutes she had spent in idleness that day. On Sundays her mother made her tot them up and pray over them.
On this particular forenoon of this day of destiny Valancy spent only ten minutes in idleness. At least, Mrs. Frederick and Cousin Stickles would have called it idleness. She went to her room to get a better thimble and she opened Thistle Harvest guiltily at random.
"The woods are so human," wrote John Foster, "that to know them one must live with them. An occasional saunter through them, keeping to the well-trodden paths, will never admit us to their intimacy. If we wish to be friends we must seek them out and win them by frequent, reverent visits at all hours; by morning, by noon, and by night; and at all seasons, in spring, in summer, in autumn, in winter. Otherwise we can never really know them and any pretence we may make to the contrary will never impose on them. They have their own effective way of keeping aliens at a distance and shutting their hearts to mere casual sightseers. It is of no use to seek the woods from any motive except sheer love of them; they will find us out at once and hide all their sweet, old-world secrets from us. But if they know we come to them because we love them they will be very kind to us and give us such treasures of beauty and delight as are not bought or sold in any market-place. For the woods, when they give at all, give unstintedly and hold nothing back from their true worshippers. We must go to them lovingly, humbly, patiently, watchfully, and we shall learn what poignant loveliness lurks in the wild places and silent intervales, lying under starshine and sunset, what cadences of unearthly music are harped on aged pine boughs or crooned in copses of fir, what delicate savours exhale from mosses and ferns in sunny corners or on damp brooklands, what dreams and myths and legends of an older time haunt them. Then the immortal heart of the woods will beat against ours and its subtle life will steal into our veins and make us its own forever, so that no matter where we go or how widely we wander we shall yet be drawn back to the forest to find our most enduring kinship."
"Doss," called her mother from the hall below, "what are you doing all by yourself in that room?"
Valancy dropped Thistle Harvest like a hot coal and fled downstairs to her patches; but she felt the strange exhilaration of spirit that always came momentarily to her when she dipped into one of John Foster's books. Valancy did not know much about woods--except the haunted groves of oak and pine around her Blue Castle. But she had always secretly hankered after them and a Foster book about woods was the next best thing to the woods themselves.
At noon it stopped raining, but the sun did not come out until three. Then Valancy timidly said she thought she would go uptown.
"What do you want to go uptown for?" demanded her mother.
"I want to get a book from the library."
"You got a book from the library only last week."
"No, it was four weeks."
"Four weeks. Nonsense!"
"Really it was, Mother."
"You are mistaken. It cannot possibly have been more than two weeks. I dislike contradiction. And I do not see what you want to get a book for, anyhow. You waste too much time reading."
"Of what value is my time?" asked Valancy bitterly.
"Doss! Don't speak in that tone to me."
"We need some tea," said Cousin Stickles. "She might go and get that if she wants a walk--though this damp weather is bad for colds."
They argued the matter for ten minutes longer and finally Mrs. Frederick agreed rather grudgingly that Valancy might go.
Глава III
Завтракали всегда одинаково: овсяная каша, которую Вэленси ненавидела, тост, чай и одна чайная ложечка джема. Класть две ложечки миссис Стирлинг считала непозволительным расточительством, но Вэленси было все равно, поскольку джем она любила ничуть не больше овсянки. Холодная, мрачная столовая сегодня казалась холоднее и мрачнее обычного. За окном лил дождь. Покойные Стирлинги сердито смотрели со своих портретов, теряющихся на фоне чересчур массивных рам отвратительно золотистого цвета. И все-таки кузина Стиклс поздравила Вэленси с днем рождения!
– Не сутулься, Досси! – все, что сказала ей мать.
Вэленси села прямо. С мамой и кузиной говорила она исключительно о том, о чем они всегда разговаривали, и ни разу не задалась вопросом, что произойдет, если вдруг сменить тему. Исход был ей хорошо известен, поэтому она никогда этого не делала.
Миссис Стирлинг обиделась на Провидение за то, что Оно послало дождь в тот самый день, когда ей очень хотелось пойти на пикник, и по этой причине завтракала молча, за что Вэленси была весьма благодарна. Но Кристина Стиклс, как обычно, ныла, жалуясь на все подряд: погоду, протекающий потолок в кладовой, цены на овсянку и масло (Вэленси сразу показалось, что она слишком щедро намазала тост) и эпидемию свинки в Дирвуде.
– Досси точно подхватит эту заразу, – предвестила Кристина.
– Досси не следует ходить туда, где можно заразиться, – сурово сказала миссис Стирлинг.
Свинкой Вэленси еще не переболела. Коклюша, ветрянки, кори или других заболеваний, которые она должна была перенести в детстве, у нее тоже никогда не было – ничего кроме ужасных зимних простуд. Они стали чем-то вроде семейной традиции. Казалось, что от них никак не уберечься. Миссис Стирлинг и кузина Стиклс делали все, что только могли. Однажды Вэленси всю зиму – с ноября по май – продержали в теплой гостиной. Ей даже не разрешали ходить в церковь. Тем не менее она постоянно простывала, а в июне заработала бронхит.
– В нашей семье никогда не было таких болезных, – произнесла мать, подразумевая, что это должно быть передалось дочери со стороны Стирлингов.
– Стирлинги тоже редко страдают от простуды, – обиженно ответила кузина на замечание родственницы. Она ведь и сама была одной из Стирлингов.
– Мне кажется, – сказала мама Вэленси, – все зависит от человека. – Если она для себя решит, что не нужно простужаться, то и не станет этого делать.
Вот он – источник неприятностей: Вэленси сама во всем виновата.
Но этим утром Вэленси мучилась совсем не от простуды – всякий раз, когда ее называли Досси, она едва сдерживала раздражение. Двадцать лет она спокойно мирилась с подобным, и вдруг это стало абсолютно невыносимым. Ведь ее полное имя: Вэленси Джейн. Сочетание, конечно, ужасное, но ей нравилось имя Вэленси, с неким необычным оттенком чего-то чужеземного. Она всегда удивлялась тому, что Стирлинги позволили так ее окрестить. Ей рассказали, что имя выбрал дедушка по матери, Амос Вансбарра, а отец потом прицепил к нему Джейн, чтобы хоть как-то облагородить. Избрав простой путь, все родственники начали звать ее Досси. Обращение Вэленси она слышала только от чужих людей.
– Мама, – робко произнесла она, – ты не могла бы с сегодняшнего дня называть меня Вэленси? Досси звучит так... так... В общем, мне не нравится.
Миссис Стирлинг с изумлением посмотрела на дочь сквозь свои очки с весьма толстыми линзами, которые придавали ей особо недовольный вид.
– Чем тебя не устраивает имя Досси?
– Мне кажется... Оно звучит очень... по-детски, – запинаясь, проговорила Вэленси.
– Ох! – Миссис Стирлинг родилась в семье Вансбарров, а у них было не принято улыбаться. – Ясно. Тогда оно тебе в самый раз. Говоря по совести, ты сама все еще как ребенок, моя милая девочка.
– Мне уже двадцать девять, – с отчаянием в голосе ответила милая девочка.
– На твоем месте я бы не стала кричать об этом на каждом углу, – посоветовала ей мать. – Двадцать девять ей, видите ли! В этом возрасте я уже как девять лет была замужем.
– А я вышла замуж в семнадцать, – с гордостью произнесла кузина Стиклс.
Вэленси украдкой посмотрела на женщин. Мама выглядела не так уж и плохо, если не считать ужасных очков и крючковатого носа, превратившего ее в точную копию попугая. В двадцать она, наверное, была очень даже ничего. А вот Кристина Стиклс! Но все же и она понравилась мужчине. И поэтому, чувствовала Вэленси, имела над ней преимущество и право смотреть на нее свысока даже при своей внешности. Ее лицо было широким и морщинистым; глаза тусклыми и выпученными, на носу картошкой – большая родинка. Эту картину дополняли потрескавшиеся губы, подбородок с мелкой щетиной и желтая сморщенная шея. И при всем этом в кузине нуждалась миссис Стирлинг. Вэленси же только тоскливо представляла, каково это, быть для кого-то желанной. На всем белом свете она никому не была нужна, и никто о ней не вспомнит, если она вдруг отойдет в мир иной. Своей матери она приносила одни огорчения. Никто ее не любил. У нее и подруги-то никогда не было.
«Я даже не умею дружить», – однажды призналась она себе с тоской.
– Досси, ты не доела корку, – упрекнула ее миссис Стирлинг.
Все утро, не прекращаясь, лил дождь, Вэленси шила лоскутное одеяло. Это занятие она ненавидела. Тем более в доме было полно одеял – на чердаке стояло три полных сундука. Миссис Стирлинг начала их собирать, когда Вэленси только исполнилось семнадцать, и до сих пор продолжала это делать, хотя представлялось маловероятным, что они когда-нибудь дочери потребуются. Однако Вэленси должна трудиться, а красивые материалы они не могли себе позволить. Праздность считалась в доме Стирлингов смертным грехом. Когда Вэленси была еще ребенком, ее каждый вечер заставляли записывать в маленький, черный блокнот, который она ненавидела, проведенные в безделье минуты. В воскресенье мать требовала, чтобы Вэленси их подсчитала и в молитве попросила у Бога прощения.
Этим судьбоносным утром в праздности Вэленси провела всего лишь десять минут. Во всяком случае это бы назвали бездельем миссис Стирлинг и кузина Стиклс. Вэленси пошла в свою комнату за новым наперстком и воровато открыла книгу «Урожай репейника» на первой попавшейся странице.
«Деревья совсем как люди, – писал Джон Фостер, – и для того чтобы их хорошо узнать, нужно среди них жить. Редких прогулок по проторенным тропинкам для близкого знакомства недостаточно. Если мы желаем, чтобы они стали нашими друзьями, то необходимо к ним стремиться и пытаться завоевать их любовь. Мы должны в тихом благоговении приходить к ним в гости утром, днем и вечером, в любое время года: весной, летом, осенью и зимой. Иначе мы никогда не узнаем их по-настоящему, и как бы мы не пытались притвориться, они это почувствуют. У деревьев есть замечательный дар держать чужаков на почтительном расстоянии и не подпускать близко к сердцу случайных прохожих. Искать общения с лесом можно только ради выражения искренней любви к нему – остальное бессмысленно, поскольку деревья мгновенно нас разоблачат и спрячут все свои древние секреты. Но когда они почувствуют, что мы пришли в лес, исполненные любовью к ним, то откроют пред нами сокровищницу красот и наслаждений, которые не купить ни на одном рынке. Ведь деревья, когда они чем-то делятся, одаривают своих истинных друзей безгранично, ничего от них не утаивая. Нужно приходить к ним с любовью, смирением, терпением и осторожностью, и тогда мы познаем, что скрывает живое великолепие дикой природы и тихих, пролегающих вдоль рек долин; увидим, что прячется в свете звезд и закате. Услышим неземную музыку еловых веток, напоминающую звуки арфы, и тихие напевы сосновой рощи; почувствуем нежные ароматы мхов и папоротников, растущих в уголках, куда пробиваются лучики солнца, или на влажной земле около ручейков; и изведаем, какие мечты, мифы и легенды прежних времен посещают лесные просторы. И тогда наши сердца забьются в унисон с бессмертным сердцем леса, и в наших венах потечет его хрупкая жизнь. Мы навеки сроднимся с ним и уже куда бы ни отправились, и как далеко бы нас ни занесло, мы всегда будем слышать его зов и снова возвращаться туда, где можно насладиться самой долговечной близостью душ».
– Досси, – позвала мать из передней, – чем ты занимаешься там одна в комнате?
Вэленси отбросила книгу, словно держала в руках горящие угли, и побежала вниз, сшивать лоскутки. Правда теперь она ощущала необычное возбуждение духа, которое охватывало ее, как только она окуналась в одну из книг Фостера. О лесах Вэленси знала немного, разве что ее Голубой замок был окружен дубовой рощей и соснами. Но в душе она всегда мечтала о нем, а эти книги почти ему не уступали.
В полдень дождь прекратился, но солнце не выглядывало до трех. Вэленси робко сказала, что подумывала пойти в город.
– Что ты там забыла? – сурово осведомилась мать.
– Я хотела сходить в библиотеку.
– Ты только на прошлой неделе взяла новую книгу.
– Нет, месяц назад.
– Месяц? Быть не может!
– Да, мама, это правда.
– Ты ошибаешься. Прошло не более двух недель – я не терплю, когда мне перечат. В любом случае не понимаю, зачем тебе потребовалась книга. Ты слишком много времени выбрасываешь на чтение.
– Неужели мое время чего-нибудь стоит? – спросила Вэленси с горечью.
– Не дерзи мне, Досси!
– У нас закончился чай, – сообщила кузина Стиклс. – Если ей так уж хочется прогуляться, то она могла бы за ним сходить. Только вот... погода сырая... Вэленси снова подхватит простуду.
Они еще минут десять обсуждали этот вопрос, и наконец миссис Стирлинг нехотя согласилась.
Сообщение отредактировал Лаванда - Четверг, 09.05.2013, 12:29 |
| |
| |
| Pathfinder | Дата: Четверг, 09.05.2013, 23:56 | Сообщение # 2 |
 Глаголом жгу сердца людей
Группа: Проверенные
Сообщений: 546
Статус: Offline
| Лаванда, здравствуйте!
Текст перевода, на мой дилетантский взгляд, требует еще шлифовки.
Например:
Завтракали - одна (или по одной, или мн.ч. убрать - иначе одна ложка на всех получается)
Класть две ложечки миссис Стирлинг считала
обиделась на Провидение за то, что Оно послало - лучше на Провидение, пославшее
Все утро, не прекращаясь, лил дождь, Вэленси шила лоскутное одеяло.
много времени выбрасываешь на чтение
Подумайте еще. И еще...
Здесь с тонкостью надо еще угадать, а то "мама, мать и миссис Стирлинг" по соседству - настораживают слегка.
|
| |
| |
| Лаванда | Дата: Пятница, 10.05.2013, 00:07 | Сообщение # 3 |
|
Молчун
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| Pathfinder,
Благодарю Вас за помощь. Да, Вы правы. Маму совсем убрать надо. Я потом сделаю. Это моя ошибка. У героини с матерью плохие отношения и тепло она о ней отзываться не могла. Миссис Стирлинг - желание автора. Но я попробую посмотреть, как это лучше увязать со стилем и текстом. А что не так со словом "выбрасываешь"?
|
| |
| |
| Pathfinder | Дата: Пятница, 10.05.2013, 00:38 | Сообщение # 4 |
|
Глаголом жгу сердца людей
Группа: Проверенные
Сообщений: 546
Статус: Offline
| Цитата (Лаванда) А что не так со словом "выбрасываешь"?
waste ... time - тратить время - привычнее и проще.
|
| |
| |
| Лаванда | Дата: Пятница, 10.05.2013, 00:49 | Сообщение # 5 |
|
Молчун
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| Цитата (Pathfinder) waste ... time - тратить время - привычнее и проще.
Эх, а мне показалось, что слишком просто и тускло. Возможно, Вы правы. Спасибо.
|
| |
| |
| Alena | Дата: Пятница, 10.05.2013, 12:42 | Сообщение # 6 |
 Говорун в квадрате
Группа: Проверенные
Сообщений: 118
Статус: Offline
| По поводу "выбрасываешь время на чтение". Скорее всего, вам оно показалось правильным по аналогии с фразеологизмом "бросать что-то на ветер". Но здесь разница в отношениях между словами. Ветер - это далеко не занятие.  И потом, здесь акцент-то не просто, что тратится время, а что его тратится слишком много.
Кстати, можно сделать по аналогии с "бросать все силы на что-либо". Но я не знаю, подойдёт ли тут "время".
Ты бросаешь на чтение слишком много времени.
Но лучше по-другому. Ведь на этой фразе нет особого акцента в тексте.
Ты и так слишком много читаешь.
"Не бойся сказки, бойся лжи, а сказка - сказка не обманет..."
Сообщение отредактировал Alena - Пятница, 10.05.2013, 12:43 |
| |
| |
| Лаванда | Дата: Пятница, 10.05.2013, 13:32 | Сообщение # 7 |
|
Молчун
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| Alena, большое спасибо за пояснение. Очень понятно и приятно, что отреагировали. Скажите, а как Вам мой текст, читабельный?
|
| |
| |
| Ani | Дата: Пятница, 10.05.2013, 19:44 | Сообщение # 8 |
 Собеседник Века
Группа: Модераторы
Сообщений: 316
Статус: Offline
| Лаванда, прекрасный текст!
Талантливо, талантливо!
Ваш бы талант да в Практикум 
|
| |
| |
| Лаванда | Дата: Пятница, 10.05.2013, 20:50 | Сообщение # 9 |
|
Молчун
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| Цитата (Ani) Ваш бы талант да в Практикум
Это вы о чем?
Кстати, про талант, он, на мой взгляд, - дело не хитрое. Талант у многих есть. Навыки - сложная вещь. А без них талант - ерунда. Пословицу про 99% все знают. Мне хотелось знать, насколько адекватное изложение вышло. Спасибо, что не забросали тапками.
Хотя, да, понимаю, что там нужно многое менять, чтобы текст стал более гладким. Буду потом править. Очень приятно, что отозвалось столько людей. Перевожу эту книгу исключительно удовольствия ради. Развлечение у меня такое.
Сообщение отредактировал Лаванда - Пятница, 10.05.2013, 20:52 |
| |
| |
| Ani | Дата: Пятница, 10.05.2013, 21:35 | Сообщение # 10 |
|
Собеседник Века
Группа: Модераторы
Сообщений: 316
Статус: Offline
| Лаванда, не соглашусь.
Талант есть далеко не у всех. Знаю людей, у которых задница железная даже не на 99, а на 110 процентов, а толку нуль.
Вроде гладко выходит, а искры нет. Читается вяло. У Вас - наоборот.
Живенько так. Это при условии, что текст не простой.
Да, почистить можно. Опять-таки, на любителя
Вот здесь, например
Они еще минут десять обсуждали этот вопрос, и наконец миссис Стирлинг нехотя согласилась.
Как вариант - пока миссис Стирлинг, пусть и нехотя, но согласилась.
Если масштабней, то в самом начале
The chilly, gloomy little dining-room was chillier and gloomier than usual; the rain streamed down outside the window; departed Stirlings, in atrocious, gilt frames, wider than the pictures, glowered down from the walls. And yet Cousin Stickles wished Valancy many happy returns of the day!
Тут явно ирония. И холод, и сырость и дождь как из ведра, а ей желают счастья и отличного дня рождения/праздника.
Надо бы сохранить.
Что касается Практикума, то было бы интересно Ваш вариант абзаца посмотреть. С таким-то чувством слова...
|
| |
| |
| Лаванда | Дата: Суббота, 11.05.2013, 01:40 | Сообщение # 11 |
|
Молчун
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| Цитата (Ani) Лаванда, не соглашусь.
Эх, имеете право.
Цитата (Ani) Талант есть далеко не у всех. Знаю людей, у которых задница железная даже не на 99, а на 110 процентов, а толку нуль.
Эх... Может быть.
Цитата (Ani) Вроде гладко выходит, а искры нет. Читается вяло. У Вас - наоборот.
Живенько так. Это при условии, что текст не простой.
Я аж почувствовала себя какой-то необычно умной из-за вашего комментария. Большое спасибо! Мне полезно немного поднять самооценку: теперь буду переводить с меньшей дрожью в коленях.
Цитата (Ani) Да, почистить можно. Опять-таки, на любителя
Вот здесь, например
Они еще минут десять обсуждали этот вопрос, и наконец миссис Стирлинг нехотя согласилась.
Как вариант - пока миссис Стирлинг, пусть и нехотя, но согласилась.
Почистить нужно. И не только на любителя, к сожалению. Хотя, Ani, именно этот пример не криминал.
Цитата (Ani) Если масштабней, то в самом начале
The chilly, gloomy little dining-room was chillier and gloomier than usual; the rain streamed down outside the window; departed Stirlings, in atrocious, gilt frames, wider than the pictures, glowered down from the walls. And yet Cousin Stickles wished Valancy many happy returns of the day!
Тут я с Вами полностью согласна. Не просто мелкий промах, а большая стилистическая плюс почти смысловая ошибка. Лапухнулась по крупному. Стыдно мне.
Цитата (Ani) Что касается Практикума, то было бы интересно Ваш вариант абзаца посмотреть. С таким-то чувством слова...
Я сначала не поняла, что такое "Практикум". Только потом сообразила, что тема такая на форуме есть и вы про нее. Я зарегистрировалась давно, а зашла сюда только пару дней назад первый раз. В тему постараюсь скоро зайти.
Огромное спасибо за комментарий. Безумно приятно. Сейчас еще одну главу выложу. Перевела я много глав, но показать хочу только две. Просто там интересности есть, которыми я хотела бы поделиться, может, отругаете по делу.
Сообщение отредактировал Лаванда - Суббота, 11.05.2013, 01:40 |
| |
| |
| Mrs_HOPe | Дата: Суббота, 11.05.2013, 01:45 | Сообщение # 12 |
|
Птица Говорун
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Статус: Offline
| Душевный перевод. Многие моменты хорошо переданы. Доработка, конечно, тоже требуется. Заметила вот что:
Цитата -В нашей семье никогда не было таких болезных |
| |
| |
| Лаванда | Дата: Суббота, 11.05.2013, 02:00 | Сообщение # 13 |
|
Молчун
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| CHAPTER V
Of course she must buy the tea in Uncle Benjamin's grocery-store. To buy it anywhere else was unthinkable. Yet Valancy hated to go to Uncle Benjamin's store on her twenty-ninth birthday. There was no hope that he would not remember it.
"Why," demanded Uncle Benjamin, leeringly, as he tied up her tea, "are young ladies like bad grammarians?"
Valancy, with Uncle Benjamin's will in the background of her mind, said meekly, "I don't know. Why?"
"Because," chuckled Uncle Benjamin, "they can't decline matrimony."
The two clerks, Joe Hammond and Claude Bertram, chuckled also, and Valancy disliked them a little more than ever. On the first day Claude Bertram had seen her in the store she had heard him whisper to Joe, "Who is that?" And Joe had said, "Valancy Stirling--one of the Deerwood old maids." "Curable or incurable?" Claude had asked with a snicker, evidently thinking the question very clever. Valancy smarted anew with the sting of that old recollection.
"Twenty-nine," Uncle Benjamin was saying. "Dear me, Doss, you're dangerously near the second corner and not even thinking of getting married yet. Twenty-nine. It seems impossible."
Then Uncle Benjamin said an original thing. Uncle Benjamin said, "How time does fly!"
"I think it crawls," said Valancy passionately. Passion was so alien to Uncle Benjamin's conception of Valancy that he didn't know what to make of her. To cover his confusion, he asked another conundrum as he tied up her beans--Cousin Stickles had remembered at the last moment that they must have beans. Beans were cheap and filling.
"What two ages are apt to prove illusory?" asked Uncle Benjamin; and, not waiting for Valancy to "give it up," he added, "Mir-age and marri-age."
"M-i-r-a-g-e is pronounced mirazh," said Valancy shortly, picking up her tea and her beans. For the moment she did not care whether Uncle Benjamin cut her out of his will or not. She walked out of the store while Uncle Benjamin stared after her with his mouth open. Then he shook his head.
"Poor Doss is taking it hard," he said.
Valancy was sorry by the time she reached the next crossing. Why had she lost her patience like that? Uncle Benjamin would be annoyed and would likely tell her mother that Doss had been impertinent--"to me!"--and her mother would lecture her for a week.
"I've held my tongue for twenty years," thought Valancy. "Why couldn't I have held it once more?"
Yes, it was just twenty, Valancy reflected, since she had first been twitted with her loverless condition. She remembered the bitter moment perfectly. She was just nine years old and she was standing alone on the school playground while the other little girls of her class were playing a game in which you must be chosen by a boy as his partner before you could play. Nobody had chosen Valancy--little, pale, black-haired Valancy, with her prim, long-sleeved apron and odd, slanted eyes.
"Oh," said a pretty little girl to her, "I'm so sorry for you. You haven't got a beau."
Valancy had said defiantly, as she continued to say for twenty years, "I don't want a beau." But this afternoon Valancy once and for all stopped saying that.
"I'm going to be honest with myself anyhow," she thought savagely. "Uncle Benjamin's riddles hurt me because they are true. I do want to be married. I want a house of my own--I want a husband of my own--I want sweet, little fat babies of my own--" Valancy stopped suddenly aghast at her own recklessness. She felt sure that Rev. Dr. Stalling, who passed her at this moment, read her thoughts and disapproved of them thoroughly. Valancy was afraid of Dr. Stalling--had been afraid of him ever since the Sunday, twenty-three years before, when he had first come to St. Albans'. Valancy had been too late for Sunday School that day and she had gone into the church timidly and sat in their pew. No one else was in the church--nobody except the new rector, Dr. Stalling. Dr. Stalling stood up in front of the choir door, beckoned to her, and said sternly, "Little boy, come up here."
Valancy had stared around her. There was no little boy--there was no one in all the huge church but herself. This strange man with the blue glasses couldn't mean her. She was not a boy.
"Little boy," repeated Dr. Stalling, more sternly still, shaking his forefinger fiercely at her, "come up here at once!"
Valancy arose as if hypnotised and walked up the aisle. She was too terrified to do anything else. What dreadful thing was going to happen to her? What had happened to her? Had she actually turned into a boy? She came to a stop in front of Dr. Stalling. Dr. Stalling shook his forefinger--such a long, knuckly forefinger--at her and said:
"Little boy, take off your hat."
Valancy took off her hat. She had a scrawny little pigtail hanging down her back, but Dr. Stalling was shortsighted and did not perceive it.
"Little boy, go back to your seat and always take off your hat in church. Remember!"
Valancy went back to her seat carrying her hat like an automaton. Presently her mother came in.
"Doss," said Mrs. Stirling, "what do you mean by taking off your hat? Put it on instantly!"
Valancy put it on instantly. She was cold with fear lest Dr. Stalling should immediately summon her up front again. She would have to go, of course--it never occurred to her that one could disobey the rector--and the church was full of people now. Oh, what would she do if that horrible, stabbing forefinger were shaken at her again before all those people? Valancy sat through the whole service in an agony of dread and was sick for a week afterwards. Nobody knew why--Mrs. Frederick again bemoaned herself of her delicate child.
Dr. Stalling found out his mistake and laughed over it to Valancy--who did not laugh. She never got over her dread of Dr. Stalling. And now to be caught by him on the street corner, thinking such things!
Valancy got her John Foster book--Magic of Wings. "His latest--all about birds," said Miss Clarkson. She had almost decided that she would go home, instead of going to see Dr. Trent. Her courage had failed her. She was afraid of offending Uncle James--afraid of angering her mother--afraid of facing gruff, shaggy-browed old Dr. Trent, who would probably tell her, as he had told Cousin Gladys, that her trouble was entirely imaginary and that she only had it because she liked to have it. No, she would not go; she would get a bottle of Redfern's Purple Pills instead. Redfern's Purple Pills were the standard medicine of the Stirling clan. Had they not cured Second Cousin Geraldine when five doctors had given her up? Valancy always felt very sceptical concerning the virtues of the Purple Pills; but there might be something in them; and it was easier to take them than to face Dr. Trent alone. She would glance over the magazines in the reading-room a few minutes and then go home.
Valancy tried to read a story, but it made her furious. On every page was a picture of the heroine surrounded by adoring men. And here was she, Valancy Stirling, who could not get a solitary beau! Valancy slammed the magazine shut; she opened Magic of Wings. Her eyes fell on the paragraph that changed her life.
"Fear is the original sin," wrote John Foster. "Almost all the evil in the world has its origin in the fact that some one is afraid of something. It is a cold, slimy serpent coiling about you. It is horrible to live with fear; and it is of all things degrading."
Valancy shut Magic of Wings and stood up. She would go and see Dr. Trent.
Русский
Чай, разумеется, она должна была купить в магазине дяди Бенджамина. Вэленси и помыслить не могла о том, что можно пойти в другое место. Но как же ей не хотелось идти туда в свой двадцать девятый день рождения! Ведь дядя точно не забудет, что она стала на год старше.
– Почему из девушек получаются плохие филологи? – злорадно спросил Бенджамин, завязывая мешочек с чаем.
Держа в голове завещание дядюшки, Вэленси смиренно ответила:
– Я не знаю. Почему же?
– А потому, – усмехнулся тот, – что вместо того, чтобы склонять существительные, они склоняют молодых людей к брачному союзу.
Два клерка, Джо Хаммонд и Клод Бертрам, тоже усмехнулись, и Вэленси, как никогда раньше, почувствовала к ним острую неприязнь. Она вспомнила, как, впервые увидев ее в магазине, Клод шепотом поинтересовался у Джо:
– Кто это?
– Вэленси Стирлинг – старая дева Дирвуда, – объяснил Джо.
– Как думаешь, это лечится или нет? – хихикая спросил Клод, очевидно считая свой вопрос остроумным.
Эта картинка из прошлого ужалила ее словно злая оса, и в душе снова появилась невыносимая боль.
– Двадцать девять... – проговорил дядя Бенджамин. – Боже мой, Досси! Тебе скоро пойдет четвертый десяток, а ты даже и не помышляешь о замужестве. Двадцать девять – это просто невероятно!
И затем он произнес свою коронную фразу:
– Летит же все-таки время!
– Как по мне, так оно ползет! – с жаром ответила Вэленси. Горячность совсем не укладывалась в его представление о племяннице, поэтому он совершенно растерялся. Дабы скрыть свое замешательство, упаковывая фасоль (дешевую, но сытную), про которую в последний момент вспомнила кузина Стиклс, он загадал Вэленси еще одну загадку.
– Какие два рака всего лишь иллюзия? – спросил дядя Бенджамин и, не дожидаясь ответа, провозгласил:
– Приз-рак и б-рак.
– Оказавшийся негодным товар более чем реален, – резко возразила Вэленси, забирая чай и фасоль. В ту минуту ее совершенно не волновало, останется она в дядином завещании или нет. Она вышла из магазина, а Бенджамин с открытым ртом смотрел ей вслед. Потом он покачал головой и произнес:
– Бедняжка Досси очень тяжело это переживает.
Не успела она дойти до следующего перекрестка, как уже начала сожалеть о сказанном. Вот ведь угораздило же ее терпение потерять! Теперь дядя Бенджамин пожалуется на ее «дерзкое поведение», и мать всю неделю будет ей за это вычитывать.
«Все двадцать лет я молчала, – размышляла Вэленси. – Тогда почему не придержала язык и сегодня?»
Да, именно двадцать лет назад над ней впервые посмеялись из-за того, что она не нравилась ни одному мальчишке. Ту горькую минуту Вэленси отлично помнила. Она стояла на школьной площадке совсем одна, пока другие девочки из ее класса играли в игру, перед началом которой, по правилам, тебя должен был выбрать в напарницы мальчик. Ее никто не пригласил. Маленькая, бледная девочка с черными волосами и странными раскосыми глазами так и простояла в стороне в своем переднике с длинными рукавами.
– Ох! – воскликнула симпатичная девчушка. – Мне так тебя жалко! У тебя же нет кавалера.
Тогда Вэленси с вызовом сказала, что ей кавалер не нужен, и следующие двадцать лет так всем и отвечала. Только сегодня днем она раз и навсегда забыла эти слова.
«Пора стать честной с самой собой, – гневно подумала Вэленси. – Загадки дяди Бенджамина меня ранят именно потому, что все, что он говорит – сущая правда. На самом деле я очень хочу замуж. Я хочу иметь мужа и пухленьких малышей, – тут она в ужасе остановилась, испугавшись собственных неосторожных мыслей, поскольку была уверена, что, прошедший мимо доктор Столлинг их прочитал и нисколечко не одобрил». Его она боялась. Боялась с того самого воскресенья, когда двадцать три года назад он только появился в Сент-Альбансе. В тот день Вэленси опоздала на урок воскресной школы. Она робко вошла в церковь и села на своей скамеечке. Кроме нового пастора доктора Столлинга, там больше никого не было. Он сразу поднялся, встал у двери ведущей в комнату хористов, кивнул, подзывая Вэленси к себе, и строго произнес:
– Подойди ко мне, мальчик!
Вэленси внимательно посмотрела по сторонам. В огромном зале церкви не было никаких мальчиков – совсем никого, кроме нее. Странный мужчина в синих очках явно обращался к кому-то другому. Она же девочка!
– Мальчик, – более строго повторил доктор Столлинг, грозя ей пальцем, – немедленно подойди сюда!
Словно загипнотизированная, Вэленси встала и пошла по проходу, будучи совершенно напуганной, чтобы как-то ему ответить. Какой теперь ее ожидает кошмар? Неужели она и вправду превратилась в мальчика? Вэленси остановилась напротив доктора Столлинга. Тот снова погрозил длинным костлявым пальцем и произнес:
– Сними шапку, мальчик.
Вэленси послушалась. На спину ниспадала тоненькая косичка, но поскольку доктор Столлинг был близорук, он ее не увидел.
– Мальчик, можешь вернуться на свое место. И запомни! В церкви всегда нужно снимать головной убор.
Она пошла обратно на свое место, взволнованно сжимая в руках шапку. Немного погодя в зале появилась ее мать.
– Досси, где твоя шапка? – упрекнула дочь миссис Стирлинг. – Надень ее сию же минуту!
Вэленси немедленно выполнила приказание матери и похолодела от ужаса. Если доктор Столлинг ее увидит, то сразу вызовет к себе. И ей, конечно, придется идти, ведь она и представить себе не могла, что пастора можно ослушаться. К тому времени в церкви уже собралось много народу. Что же будет, если на виду у всех этих людей он пригрозит ей своим отвратительным острым пальцем? Пока шла служба, Вэленси билась в агонии от страха, а после – неделю болела. Никто не знал, отчего с ней это приключилось, и миссис Стирлинг в очередной раз пожаловалась на слабое здоровье ребенка.
Доктор Столлинг узнал о своей ошибке и со смехом рассказал об этом Вэленси, только ей было совсем не смешно. И до сего дня она так и не переборола перед ним страх, а теперь он застал ее на улице за такими мыслями!
Вэленси взяла книгу Джона Фостера «Волшебные крылья».
– Самая последняя его работа. Все о птицах, – пояснила миссис Кларксон.
Вэленси почти передумала идти к доктору Тренту. Храбрость ее оставила. Она боялась обидеть дядю Джеймса, боялась разозлить мать и боялась встречи с неприветливым старым врачом с косматыми бровями, который, вероятно, скажет ей то же самое, что и кузине Глэдис. Все ее болезни – лишь выдумка, ей они просто нравятся. Нет, она к нему не пойдет. Лучше купить пузырек с фиолетовыми таблетками «Редферн». Эти таблетки в семье Стирлингов считались панацеей от любого недуга. Разве не они вылечили кузину Джеральдину, после того, как пять докторов опустили руки? Вэленси всегда с недоверием относилась к чудодейственной силе фиолетовых пилюль, но ведь они вполне могли оказаться полезными. И к тому же: проглотить таблетку куда проще, чем лицом к лицу встретиться с доктором Трентом. Она несколько минут полистает журналы в читальном зале и вернется домой.
Вэленси принялась читать рассказ, но только разозлилась. На каждой странице шла речь об окруженной обожателями героине, тогда как у нее не было ни одного поклонника! Она захлопнула журнал и открыла «Волшебные крылья». Взгляд упал на абзац, который впоследствии полностью изменил ее жизнь.
«Страх, – писал Джон Фостер, – это первородный грех. – Едва ли не все злые деяния этого мира происходят от того, что кто-то чего-то боится. Он обвивает нас, словно холодная склизкая змея. Жить в страхе не только ужасно, но и унизительно».
Вэленси закрыла книжку – решено! Она пойдет на прием к доктору Тренту.
Добавлено (11.05.2013, 01:50)
---------------------------------------------
Цитата (Mrs_HOPe) наверное, имелось в виду болезненных, в смысле хилых? У слова болезный другое значение.
Вот это да! Лихо я промахнулась и даже не заметила. Спасибо большое, нужно править. Да, требуется не просто доработка, а серьезная редакция. Буду шевелить мозгами.
Добавлено (11.05.2013, 02:00)
---------------------------------------------
Не подскажете, насколько позволительно менять текст шутки, оставляя только саму идею, для возможности осуществления перевода. Насколько близко нужно подгонять? Заранее спасибо. Пример ниже:
"What two ages are apt to prove illusory?" asked Uncle Benjamin; and, not waiting for Valancy to "give it up," he added, "Mir-age and marri-age."
"M-i-r-a-g-e is pronounced mirazh," said Valancy shortly, picking up her tea and her beans. For the moment she did not care whether Uncle Benjamin cut her out of his will or not.
– Какие два рака всего лишь иллюзия? – спросил дядя Бенджамин и, не дожидаясь ответа, провозгласил:
– Приз-рак и б-рак.
– Оказавшийся негодным товар более чем реален, – резко возразила Вэленси, забирая чай и фасоль. В ту минуту ее совершенно не волновало, останется она в дядином завещании или нет.
Сообщение отредактировал Лаванда - Суббота, 11.05.2013, 02:24 |
| |
| |
| Alena | Дата: Суббота, 11.05.2013, 12:35 | Сообщение # 14 |
|
Говорун в квадрате
Группа: Проверенные
Сообщений: 118
Статус: Offline
| Цитата (Лаванда) Не подскажете, насколько позволительно менять текст шутки, оставляя только саму идею, для возможности осуществления перевода.
А только так и надо. Определяем приём языковой игры (на чём она строится) и под этот приём подгоняем русские слова. Если подходят по смыслу - отлично. Если не совсем - либо думаем дальше, либо меняем ближайший контекст.
Последнее предложение лучше переделать. "Оказавшийся негодным товар" не сразу соотносится в мыслях со словом "брак", тем более, что в предыдущей фразе оно в другом значении. Что-то типа "Вот брак товара вполне реален".
Тут ведь что ещё... Вэленси предлагают два понятия, которых не существует. Пусть будет, как у вас, призрак и брак. Она опровергает только первое, а со вторым (браком!) ей приходится согласиться, хоть и невольно. Так что я бы обыграла первое слово. Но если оставите так, не думаю, что потеряется много.
А перевод очень душевный. Если вы начинающая, то вообще сплошные аплодисменты.
"Не бойся сказки, бойся лжи, а сказка - сказка не обманет..."
|
| |
| |
| Lizzy | Дата: Суббота, 11.05.2013, 12:41 | Сообщение # 15 |
 Живое Слово
Группа: Модераторы
Сообщений: 2100
Статус: Offline
| Лаванда, здравствуйте. Было приятно читать Ваш перевод.
А вот этот момент:
Цитата (Лаванда) мать всю неделю будет ей за это вычитывать.
Может, её за это отчитывать?
Дурак учится на своих ошибках, умный — на чужих, а мудрый использует опыт и тех, и других себе на пользу.
|
| |
| |
|
