|
Обсуждение. Семинар № 10
| |
| Silk-Wire | Дата: Вторник, 27.11.2012, 00:12 | Сообщение # 1 |
 The Vorpal Blade
Группа: Администраторы
Сообщений: 418
Статус: Offline
| PORTER IN A TANKARD
Elizabeth Barrett's bed-sitting-room at 50, Wimpole Street, London. A window overlooking the street at the back. A door on the left. Fireplace on the right. It is best to give a description of the room in Elizabeth's own words from a letter to a friend:
". . . The bed like a sofa and no bed: the large table placed out in the room, towards the wardrobe end of it; the sofa rolled where a sofa should be rolled—opposite the armchair: the drawers crowned with a coronal of shelves (of paper, deal, and crimson merino) to carry my books; the washing-table opposite turned into a cabinet with another coronal of shelves; and Chaucer's and Homer's busts on guard over their two departments of English and Greek poetry; three more busts consecrate the wardrobe. . . . In the window is fixed a deep box full of soil, where are springing up my scarlet-runners, nasturtiums, and convolvuluses, although they were disturbed a few days ago by the revolutionary insertion among them of a great ivy root with trailing branches so long and wide that the top tendrils are fastened to Henrietta's window of the higher storey, while the lower ones cover all my panes. . . ."
It is evening; blinds and curtains are drawn; the fire glows dully; lamplight.
Elizabeth lies on her sofa, her feet covered with a couvre-pied. Seated beside her is Doctor Chambers, an elderly, white-whiskered man. He is feeling her pulse, watch in hand. Flush—Elizabeth's dog—lies asleep in his basket. On the table is a tray with the remains of a meal, and a pewter tankard.
Chambers (dropping her wrist and pocketing his watch): Hm—yes. It's this increasingly low vitality of yours that worries me. No life in you—none. . . . What are we going to do about it?
Elizabeth (lightly): Well, Doctor, if you shut a person up in one room for years on end, you can't very well expect to find her bursting with life and vigour! Why not prescribe something really exciting for a change?
Chambers: Exciting, eh?
Elizabeth: A gallop three times round the Park every morning—dumb-bell exercises—a course of callisthenics—a long sea-voyage . . .
Chambers: How I wish I could, my dear!
Elizabeth: It's funny to think of it now—but you know, Doctor, as a child I was a regular tom-boy!
Chambers: Yes, I've heard all about that—and, mentally, you're a tom-boy still! To tell you the truth, Miss Ba—oh forgive me, my dear Miss Elizabeth, that quaint nickname of yours slipped out unawares! I'm always hearing it from your brothers and sisters. . . .
Elizabeth (smiling): Oh, please . . .
Chambers: To tell you the truth, I'm not sure that brain of yours isn't altogether too active. The trouble with you is that you never will do anything in moderation—not even playing the invalid! Seriously, aren't we, perhaps, overdoing our studies?
Elizabeth: Of course not.
Chambers: Still hard at Greek?
Elizabeth: Oh, not more than two or three hours a day.
Chambers: Hm. Are you engaged on any literary work at the moment?
Elizabeth: Only a few articles for the Athenæum and other papers.
Chambers: The Athenæum—dear, dear! . . . Now why not give all these heavy labours a rest, and turn your mind to something light and easy for a change? . . . Poetry! You're not neglecting your poetry, I hope?
Elizabeth: Meaning something—light and easy! (Laughs.) Oh Doctor, I must remember to tell that to Mr. Robert Browning when I see him to-morrow!
Chambers: Robert Browning? A brother bard, eh?
Elizabeth: Don't tell me you've never heard of him!
Chambers: Well, my dear, poetry isn't much in my line, you know.
Elizabeth: That's evident! All the same, read Mr. Browning's "Sordello"—and then come back and tell me that poetry's—light and easy!
Chambers: I'll make a note of it. . . . Well, well, I suppose we mustn't rob you of your mental exercises if they keep you contented.
Elizabeth: Contented! Oh Doctor, I shudder to think what my life would be like if I hadn't a turn for scribbling and study!
Chambers: Hm, yes. Quite so. Yes. . . . And this isn't the liveliest house for anyone to live in—let alone an invalid.
Elizabeth: No, I suppose not. . . . I wish dear Papa were a happier man! It would make such a world of difference to all of us. . . .
Chambers: Happier, eh? It's no business of mine, but when a man has good health, plenty of money, and a jolly family of boys and girls, I can't see why he should make life a burden to himself and others! . . . It's amazing—incredible, and—well, as I said, it's no concern of mine. But you are, my dear—and a very worrying concern too! Of course, the winter has been abominable, and these spring months are always trying. The fact is you oughtn't to live in England at all. Italy's the place for you.
Elizabeth: Italy! Oh Doctor, what a heavenly dream!
Chambers: Yes—and must remain a dream, I fear. . . . But if only I could prescribe some sort of change for you—something—anything—to get you out of these dismal surroundings for a time. . . . Tell me now, Miss Elizabeth, have you ventured on your feet at all lately?
Elizabeth: No, hardly at all. I rather lost my nerve after that fall I had last Christmas.
Chambers: I remember.
Elizabeth: Papa, as you know, or one of my brothers, carries me from my bed to the sofa in the morning, and back to bed again at night. Sometimes, when I'm feeling venturesome, my maid supports me across the room.
Chambers: Feeling venturesome at the moment?
Elizabeth: Not particularly. . . .
Chambers: All the same, I think we'll try a step or two. (Rising, he takes both of her hands.) Quietly now—slowly—there's no hurry. (With his assistance she gets on to her feet.) There we are.
[She sways a little. He supports her.
Feeling giddy, eh?
Elizabeth: A little. . . .
Chambers: Close your eyes and lean against me. It will pass in a minute. . . . Better?
Elizabeth: Yes. . . . Oh, yes. . . .
Chambers: Take your time now, and step carefully. Don't be nervous; I won't let go your hands. . . . (She takes a couple of faltering steps, he walking backwards holding her hands.) No—don't look at the floor. Look straight ahead. . . . That's first rate—that's fine—splendid—splendid. . . .
[After taking half a dozen steps she falters and sways.
Elizabeth: Oh Doctor! . . . (He quickly catches her in his arms and carries her back to the sofa.)
Chambers: Feeling faint?
Elizabeth: No, no, I'm all right. . . . I—I am really. . . . It's only my knees—they don't seem able to—to support me.
Chambers: Well, if they can't do that, they're a pretty useless pair! Why, there's no more to you than to a five-year-old! . . . How's the appetite? Just peck at your food, I suppose?
Elizabeth: I always try to eat what I'm given. But I'm never very hungry. (With sudden animation) Doctor, that reminds me! Do you remember Papa suggesting to you that a kind of beer—called porter—might do me good?
Chambers: Yes—and an excellent suggestion too!
Elizabeth: Oh, but forgive me, it was nothing of the kind! I have to drink it twice a day out of a pewter tankard—and my life, in consequence, has become one long misery!
Chambers: God bless my soul!
Elizabeth: I am not exaggerating—one long misery . . . !
Chambers: But, my dear child, quite apart from its invaluable blood-making properties, porter is generally considered a most palatable beverage. There's nothing I enjoy more than a pint of porter with my steak or chops at breakfast.
Elizabeth (in a shocked whisper): With your breakfast! . . . All I can say is that to me porter is entirely horrible. . . . Horrible to look at, more horrible to smell, and most horrible to drink. Surely something one abominates so intensely can't possibly do one any good! It's no use my appealing to Papa—especially as the dreadful idea originated with him. But if you, dear, dear Doctor Chambers, were to suggest to him that something else—anything—I don't mind what it is—might be equally efficacious . . .
Chambers (laughing): You poor little lady! But of course I will!
Elizabeth: Oh, thank you a thousand times!
Chambers: What do you say to a couple of glasses of hot milk as a substitute?
Elizabeth: I dislike milk—but I'll drink it all day long, if only you'll rescue me from porter!
Обсуждение открыто. Зеленый свет! 
Перевожу иероглифы каприкорнов. Недорого.  
|
| |
| |
| Igor-SE | Дата: Вторник, 27.11.2012, 00:39 | Сообщение # 2 |
 Птица Говорун
Группа: Проверенные
Сообщений: 91
Статус: Offline
| Всем Добрый вечер! У меня сразу вопрос на засыпку. Что за пунктуация такая:: The bed like a sofa and no bed: the large table placed out in the room; towards the wardrobe end of it? Получается, кровать сделали придвинув к гардеробу большой стол? То есть из стола? The sofa rolled where a sofa should be rolled — opposite the armchair: the drawers crowned with a coronal of shelves – то же самое. Кресло соорудили из комода, что ли? Что это за двоеточия такие? Может, я чего-то не понимаю? Хотелось бы узнать, что думают другие.
|
| |
| |
| Pathfinder | Дата: Вторник, 27.11.2012, 11:31 | Сообщение # 3 |
 Глаголом жгу сердца людей
Группа: Проверенные
Сообщений: 546
Статус: Offline
| С переводом немного опоздал.
Пишите в личку, если нужна помощь или там разбор (но минздрав предупреждает, если что).
|
| |
| |
| RulleVoy | Дата: Вторник, 27.11.2012, 11:53 | Сообщение # 4 |
 Собеседник Века
Группа: Проверенные
Сообщений: 319
Статус: Offline
| Pathfinder
В личке объем текста лимитирован.
Если согласны устроить избиение прямо вот здесь:
http://sw-translations.ucoz.ru/forum/5-287-1 ,
то я первый на очереди.
|
| |
| |
| Penguin | Дата: Вторник, 27.11.2012, 12:49 | Сообщение # 5 |
 Собеседник Века
Группа: Проверенные
Сообщений: 456
Статус: Offline
| Quote (Silk-Wire) the drawers crowned with a coronal of shelves (of paper, deal, and crimson merino) to carry my books;
Кажется, никто так до конца и не понял эту фразу. Если перечислено содержимое ящиков (или полок?), то почему paper и deal в единственном числе?
А если здесь подробно изложена спецификация мебельной фабрики, то что такое merino? Тип отделки?
Your brain works faster than you think.
|
| |
| |
| Silk-Wire | Дата: Вторник, 27.11.2012, 13:00 | Сообщение # 6 |
|
The Vorpal Blade
Группа: Администраторы
Сообщений: 418
Статус: Offline
| Как я понимаю, все намучились с описанием комнаты. Пунктуация смущает, ага. Вот материал для размышлений
RulleVoy
Комната-студия Элизабет Баррет по адресу Уимполь-стрит 50, Лондон. На заднике сцены окно с видом на улицу. Слева дверь. Справа камин. Лучшее представление о комнате даётся в письме Элизабет к подруге:
«…Диван-кровать вместо постели, большой стол упирается в платяной шкаф, диван раскладывается, как и положено дивану, к стоящему напротив креслу. Полки для книг на комоде, там же бумаги, документы и клубки мериносовой шерсти. В другом углу умывальник, переделанный под шкаф с полками. Бюсты Чосера и Гомера стоят на посту, охраняя сборники английской и греческой поэзии. Ещё несколько бюстов словно священный венец украшают платяной шкаф… За окном прикреплен глубокий ящик с землей, из него стремительно тянется огненно-красная фасоль, а следом настурции с вьюнками, правда, несколько дней назад их мирное цветение нарушилось насильственным внедрением плюща с такими мощными и длинными отростками, что их вершины закрепились этажом выше у окна Генриетты, а нижние плети полностью закрыли вид из моего окна…»
Вечер: ставни закрыты, шторы опущены, комната освещена лампой и тусклым отблеском камина.
Элизабет лежит на диване, укрыв ноги пледом. Рядом сидит доктор Чамберс, пожилой мужчина с седыми бакенбардами, одной рукой он проверяет пульс Элизабет, а в другой держит часы, по которым сверяется. На столе оловянная кружка и поднос с остатками еды. Флуш - собака Элизабет спит в корзине.
Alex_7
Лондон, Уимпол стрит, квартира 50. Спальня Элизабет Барнетт. Напротив двери - камин, в дальней части комнаты – окно, выходящее во двор. Однако лучше всего эту комнату описывает сама мисс Элизабет в письме к другу:
«Постель... скорее напоминает диван, нежели постель как таковую. В комнате - большой стол, диван, прямо напротив него – кресло. Все, как положено. Шкафы с полками для документов забиты книгами. С обратной стороны раковины приделали полки и там тоже сплошные книги… Словно охраняя сокровища английской и греческой поэзии, стоят бюсты Чосера и Гомера, еще три бюста осеняют славой платяной шкаф. На окне – большой горшок с землей. В нем растут мои вьюнки, нутриции и маргаритки. Впрочем, недавно на их покой вероломно покусился плющ, раскидавший свои длинные ветки прямо в горшке, и теперь верхние усики прикреплены к окну Генриетты, что над спальней, а усики снизу покрыли весь подоконник»
Наступил вечер, шторы и занавески опущены. В камине – тусклое пламя. Светит лампа.
Элизабет лежит на диване, ноги накрыты пледом. Рядом сидит доктор Чемберс, пожилой мужчина с седыми усами, и измеряет ее пульс. В корзинке спит Огонек – собачка хозяйки комнаты. На столе – поднос с остатками мяса и кружкой пива.
MsHemulen
Комната Элизабет Барретт по адресу: Лондон, Вимполь-стрит, 50. На заднем плане – окно с видом на улицу. Слева – дверь. Справа – камин. Лучшее описание своей комнаты дала сама Элизабет в письме к подруге: « Кровать чаще служит оттоманкой; большой стол отправлен в ссылку в дальний угол, к гардеробу; диван, как ему и положено, составляет дуэт с креслом; стол с выдвижными ящичками, заполненными бумагами и рукодельем, увенчан книжными стеллажами; столик для умывания превращен в комод, над полках на ним расквартированы легионы английских и греческих поэтов под командованием бюстов Чосера и Гомера; еще три бюста их соратников украшают гардероб… На окне садик в ящике с землей, где проклюнулись турецкие бобы, настурции и вьюнки; пару дней назад их потеснил новыми побегами плющ; он уже полностью завоевал мое окно, и теперь тянет усики на верхний этаж, к окнам Генриетты …»
Вечереет. Шторы задернуты, лениво тлеет огонь в камине, уютно светит лампа. Элизабет лежит на софе, накинув на ноги плед. Рядом с ней Доктор Чэмберс, пожилой седеющий джентльмен. Он прослушивает ее пульс, держа в руке часы. Флаш - собачка Элизабет - спит в своей корзинке. На столе остатки ужина и кружка портера*.
Igor-SE
Жилая комната Элизабет Баррет в доме №50, по улице Уимпол-Стрит, Лондон. Вид наружу открывается из расположенного в глубине комнаты окна, слева от которого - дверь, а справа – камин.
Лучше всех свое жилище описывает сама Элизабет в письме к подруге: «…Моя постель больше напоминает диван, нежели кровать. Большой стол поставлен возле шифоньера, диван - рядом с креслом, где ему и положено быть. Комод увенчан книжными полками из хвойного дерева, в одних местах отделанных декоративной бумагой, в других - покрытых темно-красного цвета мериносовой шерстью. Стоящий напротив стол для чистки белья и одежды превращен в подобие шкафа, над которым высится второе нагромождение полок. На них, под бюстами Сосера и Гомера соответственно, расположены английская и греческая части моей домашней библиотеки. Еще три бюста украсили гардероб. Над подоконником закреплен глубокий, наполненный черноземом ящик-клумба, где растут многоцветковая фасоль, настурция и вьюнок. Правда, появившийся на днях среди них плющ резко изменил картину. Его толстый, вьющийся корень оказался таким раскидистым, что достиг окна живущей этажом выше соседки Хенриетты, а мое покрыл полностью…»
Вечер. Шторы опущены, задернуты занавески. Огонек камина почти не виден при свете лампы. Элизабет лежит на диване, на ногах плед. Рядом, сидя на стуле, над ней склонился пожилой мужчина с белыми как снег бакенбардами. Это доктор Чеймберс. Одной рукой он щупает ее пульс, другой держит карманные часы. Собачка Элизабет Флаш отдыхает в своей корзине-кроватке. На столе брошен поднос с остатками пищи и оловянной кружкой.
Hope
Лондон, Уимпол-стрит, дом 50. Жилая комната Элизабет Баррет совмещает спальню, кухню и гостиную. Единственное окно выходит на глухую улицу. Налево - дверь, справа – камин. Самое лучшее описание комнаты мы узнаем из письма Элизабет к подруге:
«…Моя кровать больше похожа на софу, большой стол втиснут в комнату, сбоку от платяного шкафа; диван и кресло, как должно быть в любой гостиной, стоят друг против друга; комод увенчивают книжные полки из бумаги, дерева и малиновой шерсти; напротив кухонный стол, встроенный в стеллаж, также увенчанный полками; бюсты Чосера и Гомера четко разграничивают два царства: английской и греческой поэзии; еще три больших бюста нашли свое место на шкафу…. К окну прикреплен большой ящик, наполненный землей, в котором растут красная фасоль, настурции, вьюнки, правда, несколько дней назад к ним бесцеремонно подселили большой отросток плюща с ползучими, стелющимися ветвями такими длинными и широкими, что верхние усики ухватились за окно Генриетты на верхнем этаже, тогда как нижние ветки полностью закрыли мои оконные стекла…»
Вечер. Шторы опущены, жалюзи закрыты. Тусклые отблески от огня в камине. В комнате имеется еще один источник света, скорей всего от свечей.
Элизабет лежит на диване, ноги накрыты пледом. Человек, сидящий возле кровати – доктор Чемберс, пожилой мужчина с седыми бакенбардами. Он считает ее пульс, держит часы в руке. Флаш, собачка Элизабет, спит в своей корзинке. На столе – поднос с остатками еды и оловянная пивная кружка.
Silk-Wire
Комната Элизабет Барретт, дом 50 по Уимпол-стрит, Лондон. Окно, выходящее на улицу, на заднем плане. Дверь слева. Камин справа. Лучше всего привести описание комнаты из письма самой Элизабет подруге:
«Кровать, больше похожая на софу, большой стол в центре, рядом с гардеробом; софа там, где ей и следует быть – напротив кресла, шкаф с полками (бумага, сосна и красная мериносовая шерсть) для моих книг; туалетный столик напротив превращен в кабинет, тоже с полками; бюсты Чосера и Гомера охраняют разделы английской и греческой поэзии; другие три бюста оберегают гардероб... На окне закреплен глубокий ящик с землей, где растут мои турецкие бобы, настурции и вьюнки, слегка потревоженные несколько дней назад буйным вмешательством разрастающегося большого плюща, с такими длинными и пышными ветвями, что верхние кончики доползают до окна Генриетты этажом выше, в то время как нижние завешивают все мои стекла...»
Вечер; занавеси и шторы опущены; огонь в камине горит неярко; лампа зажжена.
Элизабет лежит на софе, ее ноги укрыты лоскутным пледом. Рядом сидит доктор Чемберс, пожилой мужчина с белыми бакенбардами. В корзинке дремлет собака Элизабет – Флаш. На столе поднос с остатками ужина и оловянной кружкой.
Lynx-89
Лондон, Уимпл-стрит, дом 50, комната Элизабет Барретт. В задней части комнаты окно выходящее на улицу, слева дверь, справа камин. Лучше всего описать эту комнату словами самой Элизабет из ее письма к другу:
«… Кровать выглядит как софа, а совсем ни как кровать: в комнате есть большой стол, он стоит ближе к гардеробу; софа поставлена там, где должна стоять софа – напротив кресла: выдвижные ящики увенчаны гирляндой из полочек (из сосны, обклеенные обоями, и украшенные малиновой пряжей) для моих книг.туалетный столик превращен в кабинет с еще одной гирляндой полочек; и бюсты Чосера и Гомера стоят на страже в отделениях английской и греческой поэзии; еще три бюста облагораживают гардероб…
На окне установлен глубокий ящик наполненный почвой, где активно растут мои турецкие бобы, настурции и вьюнки, не смотря на то, что несколько дней назад они были потревожены внезапным вмешательством в их ряды гигантского плюща со свисающими отростками настолько длинными и широкими, что верхние усики прикрепились к окну Генриетты, этажом выше, в то время как нижние покрывают все мое окно…»
Сейчас вечер; ставни и шторы опущены; тускло горит камин; комнату освещает лампа.
Элизабет лежит на диване, ноги укутаны покрывалом. Рядом с ней сидит доктор Чемберс, пожилой человек, с белыми усами. Он прощупывает ей пульс, в руках часы. Флэш – собака Элизабет – спит на своей подстилке. На столе поднос с остатками ужина и оловянная кружка.
упс... а про пульс и часы я вообще забыла...
Перевожу иероглифы каприкорнов. Недорого.
|
| |
| |
| Penguin | Дата: Вторник, 27.11.2012, 14:52 | Сообщение # 7 |
|
Собеседник Века
Группа: Проверенные
Сообщений: 456
Статус: Offline
| Pathfinder, к чему такая секретность?
(можете отписать в личку) 
Your brain works faster than you think.
Сообщение отредактировал Penguin - Вторник, 27.11.2012, 15:15 |
| |
| |
| Pathfinder | Дата: Вторник, 27.11.2012, 15:50 | Сообщение # 8 |
|
Глаголом жгу сердца людей
Группа: Проверенные
Сообщений: 546
Статус: Offline
| Quote (Penguin) к чему такая секретность?
Никакого секрета здесь нет.
Имелось в виду, что заявки принимаются в личку, чтобы не засорять обсуждение. А куда разбор выкладывать - мне без разницы, в зависимости от пожеланий заказчика.
Навязывать свое мнение у меня желания тоже нет.
RulleVoy, принято, вечером постараюсь рассмотреть. А вы заранее уверены, что разбор в личку не поместится?
|
| |
| |
| RulleVoy | Дата: Вторник, 27.11.2012, 16:36 | Сообщение # 9 |
|
Собеседник Века
Группа: Проверенные
Сообщений: 319
Статус: Offline
| Однажды отправлял длинное сообщение, пришлось делить на три части.
Там есть ограничение по количеству знаков.
По крайней мере для меня.
|
| |
| |
| Silk-Wire | Дата: Вторник, 27.11.2012, 20:19 | Сообщение # 10 |
|
The Vorpal Blade
Группа: Администраторы
Сообщений: 418
Статус: Offline
| Лучше один раз увидеть...
старинная английская мебель (оригиналы и копии) тут и тут
Penguin, по-моему, это один из таких здоровенных шкафов, сверху застекленные полочки, украшенные/застеленные бумажными и шерстяными штучками, внизу выдвижные ящики. Тогда рукодельничали напропалую, кажется, и шерстью по бумаге вышивали
Перевожу иероглифы каприкорнов. Недорого.
|
| |
| |
| Penguin | Дата: Вторник, 27.11.2012, 21:23 | Сообщение # 11 |
|
Собеседник Века
Группа: Проверенные
Сообщений: 456
Статус: Offline
| Silk-Wire, я пыталась разглядеть полочки. Какие-то они хлипкие, и никаких книг там не видно:
http://www.youtube.com/watch?v=iM7GIPATuE0
Your brain works faster than you think.
|
| |
| |
|
